Извозчик - Страница 2

К оглавлению

2

– Вновь?

– Да уж обыкновенно она внови нарастает, потому мы ее, шкуру-то, снимаем-с. Сдираем ее, она негодная от морозу-то-с, а летом-то уж она опять нарастание имеет вторительное. Так-то-ся!

Седок, у которого мороз захватил дыхание, прижимается за спиною Ваньки и долгое время молчит.

– Так гусиным салом? – говорит он наконец, освободив на минуту свое лицо из-под воротника и видя, что Ванька сидит к нему полуоборотом, что ясно свидетельствует о желании последнего продолжать разговор и приятное знакомство.

– Гусиным-с! гусиным салом-с! И преотличнейшее средство… потому мы в этом известны. Это у нас кажную зиму носы повреждаются с морозу-с. Первое дело мы дерем с его шкуру. И старайся ты, вашескобродие, в случае чего, салом этим… Как салом смазал – сейчас он, нос-то, в облупку пойдет… Как ты его обдерешь…

– Стой! – говорит седок, – подожди, вышлю.

– Слушаю-с!

Принимается Ванька ждать…

«И какой барин разговорчивый попался», – думает он, попрыгивая на окаменевших ногах и хватаясь каменной рукавицей за каменный, отмороженный нос… Час проходит, и два прошло, и три. Ванька начинает входить в «сумление». Но по его соображению обману быть не может: первое дело – барин, второе – с теплого места взят; по всем расчетам не выходит, чтобы был здесь обман… Но прошел час и еще час, – идет Ванька в ворота, становится среди двора, водит глазами по этажам и думает. Мне кажется, что самый просвещенный ум, став в положение скромного Ванькина ума, в короткое время мог бы убедиться в ничтожности человеческого существа вообще. Какими, например, судьбами бренный ум наш может проникнуть сквозь каменную стену, на которую долгое время был устремлен испытующий взор Ваньки? Какой из шести лестниц, выходящих на двор, отдать предпочтение пред прочими, признав ее именно тою лестницею, по которой исчез неизвестный седок? Что должен предположить европейски образованный ум, если, кроме безмолвной стены и не менее немых лестниц, на том же дворе существуют проходные ворота?

Европейский ум должен потерять сознание. Ванька потерял его наполовину, он угрюмо смотрел в каменную даль проходных ворот, чесал голову и бормотал: «К примеру»… Через несколько времени, не изменяя направления взора, он принялся чесать голову и спину и бормотал:

– Ишь он к примеру… Так-то-ся!

– Тебе кого?

– Барин тут… Часа с четыре жду…

– Э-э, – произнес дворник и, не говоря больше ни слова, юркнул в свою квартиру.

Ванька долгое время по уходе дворника стоит посреди двора, несколько раз плюет в раздумье и принимается шататься по лестницам, робко трогая ручку звонка, слушая суровые отзывы прислуги и в ужасе отдергивая свой мерзлый нос из захлопывающихся дверей. В заключение Ванька снова стоит посреди двора, смотрит в стену, чешет затылок и бормочет: «а называются господа». Дело оканчивается тем, что он, наконец, возвращается к своим саням; проходя мимо лошади, дает ей кулаком в голову, а затем садится на козлы, подбирает вожжи и принимается стегать свою шведку во всю мочь, устремляясь в какую-нибудь знакомую харчевню вроде «Ямки», что за Казанским собором, где пьют и едят всё свои. Тут есть биллиард и волчок; девицы в красных платьях поют романсы вроде: «Он тиран – тиран, вор мальчишка, он не любит, вор, меня». Атмосфера прокалена запахом масла, луку и водки. Извозчики распоясались, разгорелись и, выбегая на улицу посмотреть лошадей, дымятся от тепла, которое выносят с собою.

Выпив и закусив с горя в ямке, Ванька снова молится на церковь, и затем начинается опять проба счастливых и теплых мест и прочих секретов.

Примечания

Очерк впервые появился в газете «Петербургский листок», 1867, № 52 от 8 апреля; перепечатан в сборнике «Нравы Растеряевой улицы», СПБ., 1872, с двумя большими купюрами: в начале рассказа (об извозчиках, научившихся французским словам ради увеличения своего заработка) и в самом конце (характеристика ночных извозчиков – «желтоглазых»); вошел в «Сочинения» с незначительными стилистическими исправлениями текста.

Тему очерка – о тяжелом труде извозчика из крестьян, который тщетно бьется в городе из последних сил для того, чтобы спасти в деревне погибающую от голода и налогов семью, об эксплуатации его хозяином – Успенский развивает позднее в очерке «Извозчик с аппаратом» (1889), с повторением в нем некоторых мотивов своего раннего произведения (см. том 8 наст. издания). 

notes

1

Шведка – низкорослая выносливая лошадь северной породы.

2